Murders

Серийные убийцы. Загадки без ответов.

Флорентийский Монстр. Просто Монстр. ( интернет-версия* ) ©А.И.Ракитин, 2011-2012 гг. ©"Загадочные преступления прошлого", 2011-2012 гг. Страницы : (1) (2) (3) (4) (5) (6) (7) (8) (9) (10) (11) (12) стр. 7

В скором времени поизошло немаловажное событие, которое заслуживает быть упомянутым. Начальник подразделения Корпуса карабинеров во Флоренции Артуро Минолити получил анонимную посылку, содержавшую короткую записку, кусок промасленной ветоши и... пружину. Из текста записки следовало, что пружина является частью berett'ы, которой "Флорентийский Монстр" убивал свои жертвы. А промасленная тряпка - это кусок более крупной тряпицы, которой убийца имел обыкновение протирать пистолет. И то, и другое принадлежало Пачиани и было им успешно спрятано перед обыском его фермы весной 1992 г. После этого Пачиани, всё ещё остававшийся на свободе, перепрятал свой тайник и загадочный аноним сумел завладеть обрывком ткани и возвратной пружиной пистолета.
Минолити воспринял анонимку скептически, поскольку пружина не имела маркировки и не могла быть сопоставлена с конкретной berett'ой. Карабинер сообщил о странном послании, похожем скорее на розыгрыш, нежели реальную попытку помочь правосудию, Руджеро Перуджини. Оперативники САМ немедленно нагрянули на ферму Пачиани и устроили там новый обыск. Буквально через пару часов они отыскали стеклянную банку, открыто стоявшую под деревом, в которой находился... кусок промасленной материи. Как нетрудно догадаться, когда два куска ткани - из анонимной бандероли и банки - совместили, линия разрыва идеально совпала!
Из случившегося оба офицера - Минолити и Перуджини - сделали диаметрально противоположные выводы. Перуджини увидел в случившемся подтверждение всех своих подозрений в адрес Пачиани; Минолити же посчитал, что имеет место явная подтасовка улик, подбрасывание вещдоков, то, что называется "грязной полицейской игрой". И занимался этим явно кто-то из членов группы САМ, а не какой-то сумасшедший мистификатор... Не желая скрывать свои догадки, карабинер направился к городскому прокурору и заявил о мучивших его подозрения. По мнению карабинера с явной или неявной подачи Перуджини сотрудники целевой группы перешли все границы дозволенного и занялись явной фальсификацией обвинения против Пачиани. Важность сделанного Минолити заявления усиливалась ещё и тем, что именно он являлся свидетелем пресловутого "обнаружения стреляной гильзы" .223-го калибра во время обыска фермы Пачиани весной 1992 г. Сам Артуро Минолити всегда утверждал, что не видел этой гильзы на земле, а увидел её лишь в руках Перуджини, когда последний якобы поднял её и показал присутствующим (с таким же успехом он мог достать эту гильзу из кармана). Тем не менее на Минолити всегда ссылались как на должностное лицо, независимое от Перуджини, которое способно подтвердить факт находки гильзы. Теперь же этот самый офицер Корпуса карабинеров открытым текстом выражал недоверие проводимому расследованию! И лично старшему инспектору Перуджини! Прокурор выслушал Минолити и... промолчал. Ему было о чём промолчать.
Реакция Руджеро Перуджини последовала незамедлительно - уж он-то понимал, что накануне сложного судебного процесса единство представителей обвинения необходимо поддержать любой ценой. Он санкционировал исключение из членов оперативно-следственной группы САМ всех без исключения карабинеров и ряда работников прокуратуры, которые, по его мнению, занимали деструктивную позицию, т.е. не поддерживали версию о виновности Пьетро Пачиани и позволяли себе иметь собственное мнение на сей счёт.
Так ряды межведомственной целевой группы покинул Минолити и не раз упоминавшийся в настоящем очерке Марио Ротелла - человек, сделавший для розыска "Флорентийского Монстра" больше многих других работников прокуратуры.
Суд над Пьетро Пачиани открылся 14 апреля 1994 г. при колоссальном стечении журналистов и зевак. Поскольку количество мест в зале заседаний было ограничено, толпа многие часы стояла перед подъездом, дожидаясь момента, когда обвиняемого станут вводить, либо выводить из здания. На кадрах хроники, отснятых тележурналистами, можно видеть, как при появлении конвоя люди запрыгивали на литую решётку ограждения перед зданием суда, карабкались повыше на фонарные столбы - и всё для того, чтобы поверх голов рассмотреть низкорослого Пачиани. Интерес общественности к суду над "Монстром" был колоссален - радиостанции и телеканалы устраивали прямые включения из зала судебных заседаний и в каждом блоке новостей сообщалась краткая сводка последних событий на процессе.

Суд над Пьетро Пачиани по праву можно было назвать "резонансным" процессом. Интерес к судилищу над "Флорентийским Монстром" был огромен - прямые включения из зала суда шли в информационных блоках телепрограмм в одном ряду с важнейшими политическими новостями.

Все, перечисленные выше "улики", пошли в дело - и ботичеллевская "Примавера", и ржавая гильза, и планшет с дорожными картами из Оснабрюке, и кентавр Кристиана Оливареса... Правда, после того, как 18 апреля Марио Специ опубликовал свою статью, в которой рассказал о происхождении рисунка кентавра с семью могильными крестами, обвинение быстро "перестроилось" и не стало оглашать заключение психолого-психиатрической экспертизы, доказывавшее, что данная аллегория символизировала семь двойных убийств, совершённых Пачиани, и выражала скрытую некрофилию последнего. Чтобы как-то компенсировать моральный ущерб, причинённый статьёй Марио Специ, обвинению пришлось невнятно объяснять зачисление этого рисунка в число "значимых улик" тем, что Пачиани, якобы, говорил кому-то, будто видел сон с подобным кентавром. Это было странное и крайне неуклюжее объяснение, из которого вовсе не следовало никаких юридически-значимых выводов.
Но в остальном обвинение опиралось на материалы, описанные выше. Хотя, надо признать, добавились и новые, весьма неожиданные и даже забавные улики. Для пущей убедительности к вещдокам добавили и пулю, выпущенную из мелкокалиберной винтовки, найденную в доме подсудимого. К преступлениям "Флорентийского Монстра" эта пуля не имела ни малейшего отношения, но тем не менее, она фигурировала на процессе как свидетельство того, что Пачиани имел в доме огнестрельное оружие, посредством которого охотился. Самое забавное заключалось в том, что сам Пачиани не отвергал того, что действительно любил охоту, имел, когда был моложе, и винтовку-"мелкашку", и охотничье ружьё 12-го калибра, а кроме того, занимался набивкой чучел птиц для продажи. Т.е. в этом вопросе обвинение буквально ломилось в открытую дверь.
Суд над Пачиани был долгим и отличался крайним психологическим напряжением. Подсудимый себя виновным не признавал, твердил о фабрикации против него уголовного дела, подбросе улик и т.п. Его дочери, не имевшие, в общем-то, оснований особенно любить папашку и однажды уже отправившие его на нары, дали показания очень благоприятные для него, подтвердив, что Пьетро Пачиани никогда не приходил домой в забрызганной кровью одежде, от него никогда не исходил запах пороха и т.п. Никто никогда не видел у него пистолет beretta и патроны 223-го калибра; никто не слышал, чтобы Пачиани рассказывал о таком оружии и патронах.
Обвинение же выставило свидетелей, рассказывавших суду о грубости Пьетро Пачиани, его невоздержанной любви к алкоголю, агрессивности в отношении женщин. Спорить с этим было трудно, да и вряд ли нужно - обвиняемый, скорее всего, и был таким вот деревенским жлобом с сильно укоренившимися повадками уголовника, но всё это никак не доказывало его причастность к преступлениям "Флорентийского Монстра". Нельзя не отметить и того, что поведение самого обвиняемого отчасти играло на руку прокурорам. Пылкий, порывистый, эмоциональный Пачиани зачастую говорил и действовал, не подумав о том, какое впечатление производит на окружающих. Он мог вскочить со своего места и начать призывать кары небесные и всевозможные проклятия на голову свидетеля, давшего "плохие" по его мнению показания. Пачиани регулярно извлекал из внутреннего кармана небольшую иконку с ликом Христа и, протягивая её в сторону судьи, начинал взывать к религиозной совести последнего. Иногда же, во время зачитывания каких-либо документов, Пачиани мог вдруг закричать на весь зал что-то вроде "Я судим, как Иисус Христос! Невиновного судят!" и т.п. На каждую из таких выходок судья реагировал очень остро, повышал голос на Пачиани и было видно, что подобное поведение подсудимого его крайне раздражает. Пьетро Пачиани во время суда (1994 г.).

Главными уликами обвинения, как нетрудно догадаться, явились гильза калибра .223, найденная старшим инспектором Перуджини во время обыска фермы Пачиани, промасленная тряпица, обнаруженная через пятнадцать месяцев после обыска в банке под деревом на всё той же ферме (напомним, что линия отрыва этой тряпки совпадала с таковой же линией на ветоши, анонимно присланной маршалу карабинеров Артуро Минолити), и наконец, свидетельские показания Лоренцо Неси, утверждавшего, будто он видел обвиняемого 8 августа 1985 г. менее чем в километре от той поляны, на которой погибли французские туристы. Пачиани и его адвокаты ничем не могли "отбить" эти доводы обвинения. Можно было, конечно, твердить о том, что гильза и тряпка подброшены, а свидетель ошибается, поскольку невозможно точно запомнить совершенно рядовую встречу на дороге, но это были голословные утверждения. И хотя Пачиани не имел автомашины красного или розового цветов (его автомашины была белой), тем не менее, даже эта ошибка в показаниях Неси не подорвала сильного впечатления от его показаний.
Одной из очевидных странностей этого процесса было то, что все усилия обвинения были направлены на доказательство совершения Пьетро Пачиани убийства французских туристов в 1985 г. Другие эпизоды кровавого пути "Флорентийского Монстра" почти не рассматривались и упоминались лишь между делом, другими словами, обвинители не считали нужным доказывать причастность подсудимого к убийствам, скажем, немецких гомосексуалистов в 1983 г. или парочки на поле Бартолине (Сузанны Камби и Стефано Балди) двумя годами ранее. Т.е. по умолчанию считалось, что если Пачиани убил французов, то он же убил и всех остальных предполагаемых жертв "Монстра". Между тем, подобное признание виновности "по умолчанию" совершенно неоправданно с правовой точки зрения; презумпция невиновности требует доказывания в суде каждого из инкриминируемых обвиняемому эпизодов. Доказательство вины в одном эпизоде не должно автоматически распространяться на весь список обвинения. В данном же случае это правило было попрано явно и цинично - Пачиани формально обвинялся во всех преступлениях "Флорентийского Монстра", но обвинение фактически трудилось над доказательством вины только по одному эпизоду.
Суд на Пьетро Пачиани продлился шесть с половиной месяцев. Приговор был оглашён 1 ноября 1994 г. Подсудимый признавался невиновным в убийстве Барбары Лоччи и Антонио Ло Бьянко и виновным в семи двойных убийствах, приписываемых "Флорентийскому Монстру". Он осуждался на тюремное заключение продолжительностью "четырнадцать пожизненных сроков". Немного абсурдный приговор, но зато со смыслом: за каждого погибшего от рук "Монстра" Пачиани получил один пожизненный срок.
Пьетро Пачиани, услыхавший приговор, молитвенно сложил руки перед собой и простонал : "Умираю невиновным!" Эту сцену запечатлели с разных точек телекамеры четырёх телевизионных каналов. В тот самый момент, когда судья закончил оглашение приговора, Пачиани молитвенно сложил руки и простонал: "Умираю невиновным!"

Казалось, в истории "Флорентийского Монстра" наконец-то поставлена подобающая ей жирная точка. Так думали все, потому что 14 пожизненных сроков в Италии - это совсем не то, что точно такой же приговор в США. Там, как известно, легко присуждаются огромные срокА, но также легко - дестяками лет - они и снимаются. В Америке можно получить 20 лет тюрьмы и выйти на свободу уже через пару лет - такие примеры известны во множестве. Ввиду переполненности тюрем, комиссии по условно-досрочному освобождению работают в США как хорошо отлаженный конвейр. В Итальянской республике всё не так: там "пожизненный срок" означает именно пожизненный, а уж четырнадцать пожизненных...
После осуждения Пьетро Пачиани группа САМ была расформирована, как полностью выполнившая поставленную задачу. Сотрудники целевой группы получили всевозможные бонусы: ценные подарки, благодарности, продвижение по службе, переводы в наиболее престижные подразделения. Прокурор Винья, вечный оппозиционер изгнанного Ротеллы, возглавил крупный отдел в центральном аппарате прокуратуры, а Перуджини был направлен в долговременную командировку в США, где занял почётную должность офицера по координации и связи итальянского МВД при ФБР.
Всё было, вроде бы, хорошо. Пачиани сидел на нарах, шум, вызванный процессом, очень быстро сошёл на "нет" и ничто, казалось, не предвещало неожиданных зигзагов расследования. Ведь и расследования уже никакого не было!
Между тем, на подходе были события по-настоящему феерические.
И связаны они оказались с маленькой, хрупкой, тихой и незаметной католической монахиней Анной-Марией Мацарри (Anna Maria Mazarri). Эта женщина очень близко приняла к сердцу судьбу осуждённого Пьетро Пачиани и стала навещать его в тюрьме. По мере того, как между ней и Пачиани укреплялись доверительные отношения, монахиня всё сильнее и сильнее убеждалась в полной невиновности человека, объявленного "Монстром". Тихая монахиня очень постаралсь расшевелить средства массовой информации и подтолкнуть их к активной критике как полицейского расследования, так и судебного процесса. Пачиани же незаметно и как-то само собой сделался образчиком невинного страдальца. Присутствие строгой католической монахини рядом с осужденным придало его образу добропорядочность и респектабельность и заставило всех быстро позабыть, что Пьетро был сексуальным садистом и вообще на редкость малосимпатичной личностью. Анна-Мария Мацарри воистину явилась ангелом-хранителем Пьетро Пачиани. Трудно переоценить то, что эта хрупкая тихая монахиня сделала для него - она вновь подарила ему свободу.

Анна-Мария привлекла к защите Пачиани многих примечательных людей, как специалистов в узкоспециализированных областях, так и просто популярных и широко известных. Монахиня без специального образования оказалась лучшим юристом, чем все его адвокаты, вместе взятые. Точнее, не юристом, а пропагандистом.
Прежде всего, приглашённые ею судебные медики отыскали массу серьёзнейших огрехов в судебно-медицинской экспертизе тел погибших французских туристов (подчеркнём, что всё обвинение Пачиани строилось именно на доказательстве его участия в убийстве Надин Мориот и Жана-Мишеля Кравеишвили). Так, например, в желудках погибших была обнаружена непереваренная паста с кроликом, что свидетельствовало о том, что туристы погибли не позднее четырёх часов с момента, когда они ели это блюдо. Как выяснила Мацарри, пасту с кроликом Мориот и Кравеишвили заказывали в ресторане субботним вечером 7 сентября 1985 г. Следовательно, парочка погибла не вечером воскресенья 8 сентября, а сутками ранее. А на 7 сентября, напомним, Пьетро Пачиани имел "железное" alibi - он присутствовал на сельском празднике, где его видели многие десятки людей.
Конечно, можно было допустить, что пасту с кроликом Надин приготовила следующим вечером на поляне в лесу Сан-Кассиано. Могут же туристы заниматься приготовлением пищи для самих себя? Теоретически, да, могут, но из материалов уголовного дела следовало, что ничем подобным погибшие не занимались - никаких следов приготовления горячей пищи на костре или с использованием печки протокол осмотра места преступления не зафиксировал. Так что паста с кроликом, скорее всего, была именно субботней. А раз так, то время совершения преступления неумолимо передвигалось на сутки раньше.
Дальше - больше...
Тихая монахиня узнала, что тела французских туристов не просто подверглись сильным посмертным изменениям - они прямо-таки кишели белыми червями. Один из полицейских, видевший трупы собственными глазами, сравнил этих червей с "белыми окурками". Проконсультировавшись с криминалистами, Анна-Мария узнала, что подобное развитие личинок разрушителей трупов никак не может соответствовать первым суткам с момента наступления смерти. И это открытие также явилось весомым аргументом в пользу того, что убивали Надин Мориот И Жана-Мишеля Кравеишвили никак не воскресным вечером.
Связавшись с родственниками погибших, Анна-Мария Мацарри узнала, что дочка Надин Мориот пропустила начало учебного года в школе и в первый раз должна была отправиться на занятия в понедельник, 9 сентября 1985 г. Надин очень хотела проводить дочку в школу и планировала возвратиться домой до понедельника. А это значило, что Надин и Жан-Мишель никак не могли остановиться в воскресенье с ночёвкой в лесу Сан-Кассиано - в это время они должны были быть уже далеко на французской территории. Зато всё становилось на свои места, если допустить, что парочка поставила палатку на поляне вечером в субботу 7 сентября, чтобы утром в воскресенье пуститься в обратный путь - тогда Надин успевала вернуться домой как раз во время.
В общем, тихая и незаметная монахиня показала себя отменным частным детективом. Её выступления в телевизионных передачах и интервью с рассказами о вновь открывающихся деталях убийства французских туристов вернули интерес общественности к истории "Флорентийского Монстра" и судьбе Пьетро Пачиани. Через полгода после вынесения ему приговора мало кто из жителей Италии верил в его виновность. Голоса с требованием пересмотра дела и исправления судебной ошибки стали раздаваться всё чаще и громче.
В этой ситуации руководство правоохранительными органами Тосканы стало готовить ответные меры. Пока невидимая для окружающих работа протекала в нескольких направлениях.
Прежде всего, предстоящему натиску адвокатов Пачиани и его сторонников, которые неизбежно потребуют в какой-то момент пересмотра обвинительного приговора, надлежало противопоставить некую организованную структуру, способную должным образом им противостоять. Так в 1995 г. родилась идея воссоздания целевой группы САМ, которая совсем недавно так "успешно" изловила "Флорентийского Монстра". Разумеется, под старым названием группу восстанавливать было никак нельзя - это значило превратиться в посмешище всех средств массовой информации. Поэтому новую реинкарнацию "Группы Анти-Монстро" (САМ) назвали совсем иначе, вычурно и строго - "Gruppo Investigativo Delitti Seriali" (GIDS или по-русски "ГИДЕС" - "Группа по расследованию серийных убийств"). Официально "Флорентийский Монстр" ни в каком виде не фигурировал в качестве цели ГИДЕС, ведь формально он уже считался разоблачён, но подспудно именно продолжение расследования в отношении преступлений "Монстра" служило одной из основных причин формирования группы. Личный состав спецгруппы был подобран только из полицейских, карабинеров было решено ни под каким видом не привлекать к предстоящей работе. Возглавил ГИДЕС в октябре 1995 г. главный инспектор Микеле Джуттари, нестарый ещё (1950 года рождения) и весьма энергичный полицейский с большим опытом оперативной работы, инициативный и упрямый, до того на протяжении двух лет возглавлявший подразделение уголовного розыска, ориентированное на борьбу с организованной преступностью, а затем некоторое время руководившим всем уголовным розыском округа Тоскана. Как увидим, упрямство Джуттари и его склонность решать проблемы разного рода негласными способами нашли весьма своеобразное отражение в деятельности специальной группы. С личностью главного инспектора уголовной полиции Микеле Джуттари связан новый виток расследования преступлений "Флорентийского Монстра". Точнее говоря, несколько витков, с каждым из которых градус безумия ревностных правоохранителей только возрастал. Не зря ведь родилось замечательное присловие, хорошо известное в узких кругах : "Хороший следак всегда знает, когда надо остановиться..." Джуттари этой мудрости не следовал никогда. Здравый смысл тосканских полицейских, карабинеров, прокуроров и судей в значительной степени оказался парализован необыкновенной энергией и харизмой личности главного инспектора - будь на его месте кто-то другой, расследование остановилось бы намного раньше и не забрело бы в те дебри, куда его завёл Джуттари. Но этот человек воистину был талантлив во всём - даже в своих заблуждениях и творимых глупостях. Он нравился женщинам, он нравился мужчинам, начальникам, подчинённым, журналистам, судьям... С позором выгнанный из полиции, Микеле Джуттари показал всему миру, как он умеет держать удар и... стал плодовитым и популярным писателем. Только в 2010-2011 г. он анонсировал три новых книги, а всего же им опубликовано уже девять документальных книг на криминальные темы. Он популярен, его издают и переиздают по обе стороны океана. Такой вот он - борец с ветряными мельницами, "Монстарми" и тайными обществами... Слева: Микеле Джуттари в Нью-Йорке, снимок 2007 г. Справа: Джуттари во время встречи с читателями весной 2011 г.

Поскольку сторонники невиновности Пачиани указывали на преклонный возраст и плохое состояние здоровья осуждённого, этот довод надлежало как-то парировать. Так родилась и постепенно оформилась идея совместного участия в убийствах "Флорентийского Монстра" нескольких человек. Во время многолетнего расследования и даже во время суда над Пачиани никому не приходило в голову доказывать, будто убийства "Монстра" совершаются группой лиц, но... уже в 1995 г. взгляд на это поменялся. По крайней мере в двух эпизодах серийный убийца в хорошем темпе преследовал свои жертвы и теперь обвинители Пачиани могли легко парировать любые указания на подобные логические нестыковки: пусть у Пачиани астма, коронарное шунтирование сердца и болезнь позвоночника - ему вовсе незачем было бегать за своей жертвой лично, преследованием занимался его напарник! Надо было только отыскать персонаж, который сгодился бы на роль напарника "Флорентийского Монстра". И полиция Тосканы, а потом и группа ГИДЕС деятельно принялись за выполнение этого ответственного задания.
Попутно с поисками быстроногого дружка серийного убийцы в полиции и прокуратуре Тосканы стала вызревать глубокая мысль о существовании скрытого центра, мотивировавшего "Флорентийского Монстра" совершать его чудовищные преступления. К середине 80-х гг. прошлого века, когда этот преступник вошёл в самую активную фазу своей деятельности, Пачиани был уже, мягко выражаясь, староват. В 1980 г. ему исполнилось 55 лет - это уже многовато для того, чтобы человек открыл в себе удивительную склонность не спать по ночам и бегать с пистолетом наперевес за влюблёнными парочками! В середине 90-х гг. криминальная психология уже достаточно полно представляла и описывала тот механизм, который "запускал" активность серийных преступников и напрямую связывала его с психосексуальным статусом потенциального преступника (высокая потребность в сексе, отсутствие возможности реализации этой потребости общеприемлемым способом, сниженная степень самоконтроля, врождённые отклонения и родовые травмы, употребление алкоголя и пр.). Начало преступного пути серийного убийцы укладывается в довольно жёсткие возрастные рамки и в биографии такого человека почти всегда присутствуют вполне определённые психотравмирующие факторы (события). Ни того, ни другого в биографии Пачиани не наблюдалось. Да, он был сексуальным садистом, но таковых людей миллионы, но лишь единицы из них превращаются в серийных убийц.
И вот для того, чтобы как-то объяснить метаморфозу странного перерождения немолодого уже человека в серийного убийцу, родилась идея его "внешней мотивации". Со временем она оформилась в версию подкупа "Флорентийского Монстра" (или его найма за деньги, если выражаться точнее), согласно которой "Монстр" совершал свои преступления не потому, что он испытывал в этом внутреннюю потребность для снятия растущей фрустрации, а потому лишь, что ему за это платили.
Этот очень изящный логический ход позволял отбить массу доводов, приводимых защитниками Пачиани в качестве косвенных свидетельств его невиновности. И если Пачиани мало походил на серийного убийцу, то потому лишь, что таковым не являлся по своей внутренней природе! Он был наёмным киллером, которого долгое время принимали за серийного убийцу! Вот как..!
Дело было за малым - найти такого заказчика. Это было совершенно новое направление расследования, до которого полицейские и карабинеры не могли додуматься на протяжении всех 80-х и первой половины 90-х гг.
Тут на помощь тосканским правоохранителям пришла совершенно феерическая персона, которая своим присутствием омрачила всю дальнейшую работу по расследованию преступлений "Флорентийского Монстра". Речь идёт о Габриэлле Карлицци, экзальтированной женщине из Рима с явно шизоидными чертами поведения. Будучи филологом по образованию, она в зависомости от ситуации представлялась то историком, то археологом, то криминалистом, имела веб-ресурс, на котором собирала всевозможные материалы, разоблачающие существование "мирового заговора". В какой-то момент от сбора статей и перепечатывания чужих публикаций, Габриэлла перешла к самостоятельному творчеству, изобличавшему различные аспекты деятельности "тайного мирового центра силы". Карлицци являлась убеждённым конспирологом, но её воззрения были довольно необычны. Если для традиционных конспирологических версий характерно разоблачение "сионистского", "масонского", "ваххабитского", "католико-папистского", "кремлёвско-большевистского" заговоров в качестве скрытых движущих сил мировой истории, то Габриэлла твёрдо верила в существование рыцарского "Ордена Красной розы", ведущего борьбу за мировое господство. Орден, по её мнению, являлся сатанинским, практиковал соответствующую обрядность, и "Флорентийский Монстр" именно для этой организации вырезал своим жертвам вагины и левую грудь... Многие, конечно, удивились бы, узнав, что в конце 20-го столетия именно Италия была мировым центром политической силы, а не США, СССР или, скажем, Великобритания, но сама Габриэлла ничего смешного в своих писаниях не находила. Попытка проследить интернет-активность этой дамочки показала, что она только после 2000 г. создала, а потом добровольно уничтожила по меньшей мере шесть ресурсов, на которых размещала свои изыскания (это указывает на определённую цикличность смены настроений и само по себе служит для психиатра весьма красноречивым свидетельством состояния психического здоровья). Причём творческие потуги госпожи Карлиццы выходили далеко за пределы Флоренции и Тосканы, она бралась комментировать самые разнообразные политические и криминальные события по всему миру. Разумеется, с позиций собственного понимания "теории заговора". Особо следует отметить, что если поначалу Габриэлла занималась сугубо аналитикой, т.е. пыталась разобраться с теми или иными загадками, опираясь на логику (пусть и весьма специфичную), то со временем градус неадекватности её писаний резко возрос. Она открыла в себе таланты экстрасенса, "психотика", познающего мир некими индивидуальными сверхспособностями, и это, безусловно, только подчеркнуло специфичность всех её писаний. Встречайте: Габриэлла Карлиццы! "Как бы плохо вы не думали о ней, вы подумали недостаточно плохо",- не без злобного сарказма однажды отозвался об этой феерической сумасшедшей её многолетний друг, покровитель, а потом непримиримый враг судья Джулиано Мигнини (об этом весьма своеобразном персонаже в нашем очерке будет ещё сказано особо, но в данном случае его мнение не лишено интереса). Габриэллу можно было воспринимать как вменяемого человека до тех пор, пока она писала об истории тайных обществ Европы и Италии. Но после того, как дамочка открыла в себе экстрасенсорные способности и дар прозревать прошлое и будущее, градиент её неадекватности резко пошёл вверх. Можно смеяться над "оттопыренными чакрами" пока они фигурируют в переводах б/у оперупалнамоченного Гоблина, но когда на основании "интуитивных открытий", "прозрений" и "информации с тонких планов" начинает строиться стратегия расследования сложных многоэпизодных преступлений, становится вовсе не до смеха. На протяжении ряда лет Габриэлла Карлиццы консультировала Микеле Джуттари и Джулиано Мигнини по самым важным моментам расследования, проводимого ГИДЕС.

Заслуживает упоминания и резкая антирелигиозность Карлиццы, которая не раз допускала в своих интернет-"исследованиях" выражения, типа, "католический миф", "католический блеф" и т.п. Впрочем, крайнее неприятие традиционных религий весьма характерно для разного рода мистиков и "экстрасенсов" и психиатр в подобной ярой антирелигиозности также увидит весьма узнаваемый маркер шизоидности.
На этом следует, пожалуй, остановиться и не угулубляться далее в анализ глубин внутреннего мира этой женщин, тем более, что заочный диагноз вряд ли возможен. Но следует указать лишь, что в середине 90-х гг. прошлого века Габриэлла Карлиццы пока ещё производила впечатление вполне адекватного исследователя и её теории о существовании "Ордена Красной розы" отнюдь не казались бредом сумасшедшей.
Отлично ориентируясь в итальянской литературе разных эпох, Габриэлла ловко жонглировала цитатами из самых разнообразных литературных и историко-политических источников, доказывая, что удивительный рыцарский орден пережил эпоху Средневековья и ныне действует на нелегальном положении. Его членами являются многие известные итальянские политики, бизнесмены и просто состоятельные люди благородных фамилий. Орден имеет несколько уровней посвящения (как и всякая заговорщическая организация) и лишь узкая прослойка самых высокопоставленных его членов осведомлена о сатанинском культе, практикуемом с целью получения сакрального могущества. Несколько лет спустя после описываемых событий госпожа Карлицци "доказала" в одной из своих статей, что именно "Орден Красной розы" организовал атаку на небоскрёбы Всемирного торгового центра в Нью-Йорке 11 сентября 2001 г. В принципе, почему бы и нет, ведь Дон-Кихот же воевал с ветряными мельницами, правда?
Впрочем, всё это будет много позже. А в 1995 г. идеи Габриэллы Карлицци нашли неожиданных даже для неё самой почитателей в полиции и прокуратуре Флоренции. Там отыскались люди, готовые слушать занимательную сагу в стиле сказки "Синяя борода" про сатанинский культ и заказчиков для "вырезателей вагин". Но определившись с умозрительным заказчиком - тайным рыцарским орденом, исповедующим сатанизм - надлежало увязать его с уликами и свидетелями, хоть как-то связанными с делом "Флорентийского Монстра" и желательно, самим Пачиани.
Тут, конечно, тосканским полицейским пришлось напрячь все свои оперативные возможности. Сшить "тришкин кафтан", который бы не расползался при попытке его примерить к "делу Пачиани" было совсем непросто. Но Микеле Джуттари не зря возглавлял отдел по борьбе с организованной преступностью и в новом для него участке работы проявил себя воистину толковым оперативником и отличным судебным стратегом (правда, его умение выстраивать сложные комбинации в конце-концов привело совсем не к тому результату, на который он рассчитывал, но случится это много позже). Джуттари рассудил так: надо искать людей из близкого окружения осуждённого Пачиани, которые будут способны что-то сообщить о его тайных связях с таинственными сатанистами.
Как думает читатель, трудно ли отыскать такого рода свидетелей?
Правильный ответ будет таким: смотря к кому обращаться и чем этого человека поить... Сотрудники ГИДЕС "дёрнули" первым Марио Ванни, одного из лучших друзей Пачиани, дававшего, кстати, на процессе 1994 г. показания в защиту последнего. Ванни очень не хотел тогда появляться в суде и признавать себя товарищем обвиняемого, но под давлением адвокатов Пачиани ему пришлось это сделать. Стремясь хоть как-то дистанцироваться от своего дружка, Ванни на все вопросы обвинителя начинал отвечать словами: "Мы ведь не друзья, мы просто товарищи по пикникам..." и это выражение приобрело в Италии нарицательный подтекст. С тех пор, когда итальянцы хотят сказать о ком-то какую-то двусмысленность, они говорят: "они всего лишь товарищи по пикникам".
Марио Ванни любил выпить и на этом, по всей видимости, полицейские детективы его и подловили. Его как важного свидетеля в конце 1995 г. вывезли в неизвестное место, якобы, с целью обезопасить от возможной расправы со стороны подпольной сатанинской организации, и продержали в полной изоляции более двух месяцев. После того, как Ванни был предъявлен родственникам и журналистам, оказалось, что за эти месяцы он наговорил массу совершенно потрясающих "признаний". Прежде всего, он сообщил, что Пачиани участвовал в "чёрных мессах" в доме колдуна Ренато Малатеста (Renato Malatesta), проживавшего в деревне Сан-Касиано (рядом с одноимённым лесом, где произошло одно из преступлений "Флорентийского Монстра"). И об этих "чёрных мессах" Ванни рассказывал сам Пачиани! Вот так! Правда, колдуна ГИДЕС достать не смогла - тот умер задолго до описываемых событий, вернее, повесился. Случилось это 23 или 24 декабря 1980 г., т.е. задолго до описываемых событий. Тем не менее пустующее жилище этого человека Ванни показал - это была лачуга, настоящий сарай с дырявой крышей, давно заброшенный и никому не нужный. Запомним пока этого давного умершего колдуна, поскольку в скором времени нам придётся вспомнить о нём в связи с показаниями другого ценного свидетеля.
После рассказов о колдуне Малатеста и его таинственном самоубийстве Ванни неожиданно "честно признался", что несколько раз участвовал вместе с Пачиани в нападениях на парочки влюблённых. Точнее говоря, он участвовал в четырёх таких нападениях. Пачиани просил его "помочь", ну и Ванни... помогал! Трудно сказать, отдавал ли Ванни себе отчёт в том, в чём именно "признавался". С ним возились, как с ценным "свидетелем", охраняли, кормили, перевозили с места на место и вполне возможно, что бедолага Марио всерьёз решил, что так теперь будет до конца его счастливой жизни - он важная персона, он "свидетельствует" по делу государственной важности, его выслушивают серьёзные господа, а бессвязанные монологи записывают видеокамерой! Трудно отделаться от ощущения, что у сельского почтальона от осознания собственной значимости просто закружилась голова и тот потерял всякую связь с реальностью. Во всяком случае, Ванни явно не думал, что такого рода "признаниями" он мостит себе прямую дорогу на ту же самую скамью подсудимых, где не так давно уже побывал его дружок Пьетро Пачиани. Марио Ванни (на левой фотографии) и Джанкарло Лотти (на правой) сначала фигурировали в расследовании ГИДЕС как свидетели. Но глупость, тщеславие и невоздержанность на язык привели к тому, что в скором времени оба превратились в подельников Пьетро Пачиани. Юридический казус заключался в том, что Пьетро Пачиани, тот самый убийца, которому они якобы помогали, находился на свободе, а его подельники долгие месяцы "куковали на нарах".

Продолжая "перебирать" его ближайшее окружение, сотрудники ГИДЕС очень скоро сосредоточили своё внимание на ещё одной перспективной ( с точки зрения получения свидетельских показаний ) фигуре. Речь идёт о сельской проститутке Габриэлле Гирибелли из того же Сан-Касиано, услугами которой пользовались... да, собственно, кто только её услугами не пользовался! Дамочка производила, надо честно признать, довольно отталкивающее впечатление из-за бросавшейся в глаза диспропорции тела - у неё были слишком короткие ноги и широкий таз. Данная аномалия развития, видимо, обуславливалась каким-то гормональным сбоем в период полового созревания. Габриэлла страдала от болезней суставов и неловко ходила, переваливаясь по-утиному; лицо её долгое время скрывалось от публики и вплоть до середины 1998 г. всем журналистом официально было запрещено фотографировать её выше плеч. Когда же общественность, наконец, увидела лицо этого особо ценного свидетеля, то думается, мало кто не крякнул от отёчной физиономии законченной алкоголички. Впрочем, пристрастие к "зелёному змию" не мешало Гирибелле демонстрировать завидную память и говорить то, что от неё желают услышать, а потому проститутка оказалась весьма полезна сыскарям из ГИДЕС. Во-первых, Гирибелли во всём подтвердила первую часть показаний Марио Ванни - про сельского колдуна Ренато Малатеста и "чёрные мессы", которые якобы посещал Пачиани. А в во-вторых, дамочка "припомнила" кое-что такое, чего не мог "вспомнить" почтальон. Она рассказала, что слышала от медсестёр местной больницы, будто тамошний врач устраивал "чёрные мессы", в которых принимал участие Пачиани, работавший после своей последней тюремной отсидки садовником в этой самой больнице!
Всё это было чрезвычайно интересно, но содержательная часть "воспоминаний" Гирибелли этим далеко не исчерпывалась. Дамочка вообще оказалась чрезвычайно ценной фигурой, потому что выволокла на свет Божий столько всяческих рассказов обо всех персонажах, интересовавших ГИДЕС, что её можно было слушать часами не перебивая.
Выше уже было упомянуто, что Гирибелли подробно рассказа о сельском колдуне Ренато Малатеста. Как нетрудно догадаться, тот не брезговал услугами проститутки и потому периодически заглядывал к ней на дом дабы утолить свой сексуальный зуд. В 70-х годах Ренато жил в деревне Самбука, где перебивался подёнными работами. Он рано женился на Марии Спердуто и в этом браке родилось трое детишек - мальчик Лучиано и девочки Лаура и Мильва. Понятно, что семейство прозябало в беспросветной нищете. Замученный вечной нехваткой денег Ренато перебрался вместе с женой и детьми в Сан-Касиано, плюнул на сельскохозяйственные работы и принялся практиковаться в "чёрной магии" - изгонять из домов односельчан крыс, кротов, заговаривать молоко и пр. Он отделился от семьи, хотя официально никогда не пытался развестись, и его жена Мария ставила на ноги детей в одиночку.
Ренато нашёл повесившимся Антонио Андриаччо, его сосед. Произошло это 24 декабря 1980 г., хотя смерть по мнению осматривавшего труп врача могла наступить и вечером накануне. Ноги Малатеста едва не достигали земли, подле лежала маленькая скамеечка, на которую, предположительно, самоубийца поднялся с петлёй на шее. Гирибелли сообщила детективам, что в деревне ходили слухи, будто Малатеста был убит и причиной случившегося мог стать его конфликт с Пачиани. Что это был за конфликт никто в точности сказать уже не мог, но в конце 1980 г. они ссорились - это точно. Допрошенные в 1996 г. вдова колдуна, Мария Спердуто, и его сын, Лучиано Малатеста, подтвердили, что слышали, как отец грозил Пьетро Пачиани, что обязательно убъёт последнего. Чуть позже на эту тему была допрошена одна из дочерей повесившегося колдуна - Лаура - и она во всём повторила показания матери и брата. Ренато Малатеста был найден повесившимся в своём доме, больше похожем на обычный хлев, 24 декабря 1980 г. В конце 90-х годов расследование Джуттари поставило под сомнение добровольность ухода из жизни сельского колдуна, а эксгумация трупа Малатеста и его судебно-медицинское исследование, проведённое в 2007 г., подтвердило предположение главного инспектора.

Внимательный читатель вспомнит, что у покойного колдуна была ещё одна дочь - младшенькая Мильва - и может поинтересоваться, а что же сказала оперативникам ГИДЕС она? Увы, Мильва никому ничего сказать уже не могла. Она была убита в 1993 г. вместе со своим 3-летним сынишкой - их заживо сожгли в собственном автомобиле. Произошло это спустя месяц с того момента, как Мильва рассталась с мужем, так что немудрено, что именно тот попал под подозрение. Однако расследование полностью его оправдало - у того было надёжное alibi и что ещё важнее, на канистре из-под бензина, которой воспользовался убийца, оказались отпечатки пальцев неустановленного лица. Это двойное убийство так никогда и не было раскрыто.
Завершая рассказ об истории жизни и смерти сельского колдуна Малатеста, остаётся добавить, что 19 июля 2007 г. по постановлению судьи Паоло Канесса (об этом прелюбопытнейшем персонаже ещё будет написано поподробнее) труп Ренато был эксгумирован и направлен на судебно-медицинское изучение, которое проводилось в институте судебной медицины в Кареджи (Careggi) на протяжении пяти дней. 24 июля судмедэксперты Аурелио Бонелли (Aurelio Bonelli) и Джианристиде Норели (Gianaristide Norelli) представили заключение, из которого следовало, что труп Малатеста оказался мумифицирован в силу удачно сложившихся природных факторов и находился в очень хорошем состоянии. Покойный, скорее всего, был убит, на что указывал перелом носа и гематомы на лице. Подъязычная кость его не сломана, что крайне нехарактерно для случаев самоповешения. Эксперты предположили, что Малатеста был избит и в бессознательном (либо полубессознательном) состоянии подвешен в петле, в которой и произошло его медленное задушение. Анализ изъятых биоматериалов, проведённый судебным токсикологом Франческо Мари, показал, что Ренато Малатеста перед смертью не подвергался воздействию отравляющих, наркотических или усыпляющих веществ. Т.е. история сельского колдуна, друга Пьетро Пачиани, с течением времени не только не получила сколько-нибудь логичного объяснения, но напротив, окончательно запуталась.
Впрочем, в конце 1995 г. никто ещё не знал о предстоящей через 12 лет эксгумации его трупа и зафиксированных ею необычных результатах.
Показания Гирибелли имели большое значение для укрепления версии Джуттари о склонности Пачиани к мистике, эзотерике и сатанизму. И наличии у него помощников в охоте на людей - одно в рассказах Габриэллы логично вырастало из другого. Можно сказать, что эмоциональные рассказы проститутки наполнили голую полицейскую схему воздухом жизни и реализмом. Габриэлла во время дачи показаний имела привычку жестикулировать, вытаращивать глаза, вообще вела себя очень живо и непринуждённо. Оттого-то, возможно, самые фантастические и нелепые слухи звучали в её пересказе жизненно и реалистично. Эта дамочка, безусловно, не была дурочкой с переулочка и прекрасно сообразила, сколь выгодно ей сотрудничество с "добрыми полицейскими". Собственно о преступлениях "Флорентийского Монстра" она не сказала ни слова и эта твёрдость в конечном итоге предопределила то, что она сохранила свободу. Ведь сболтни она лишнее - и ей не удалось бы избежать обвинения в соучастии (пусть не в виде непосредственного участия, но в форме недонесения). Но поскольку Гирибелли говорила много, однако не болтала лишнего, ей удалось закрепиться в роли свидетеля и не превратиться в обвиняемого. Полиция спрятала Гирибелли, как и Ванни, в конце 1995 г., дабы неведомые преследователи-сатанисты не смогли её убить. Правоохранительные органы всерьёз изображали беспокойство за судьбы "важных свидетелей". Правда, оставалось совершенно непонятно, почему с этим людьми страшные сатанисты-нелегалы не разделались раньше, скажем, в 1993 г. или 1994 г., во время следствия и суда над Пачиани, когда всю эту публику ещё никто не охранял? Быть может, "важные свидетели" вовсе не были "важными"? Или вообще не являлись "свидетелями"?
Тем не менее, появление двух ценных свидетелей не могло не приободрить Джуттари. ГИДЕС под его мудрым руководством двигалось в правильном направлении и работу следовало продолжить. Так на заметке оперативников появились новые персоны - некто Джанкарло Лотти всё из той же деревни Сан-Касиано и ещё один тамошний житель по фамилии Пуччи. Имя последнего нигде никогда не упоминалось - "Пуччи" всегда был просто Пуччи - и немудрено, поскольку это был сельский дурачок, законченный алкоголик, занимавшийся мастурбацией в людных местах, за что бывал бит односельчанами неоднократно. Понятно, что такого человека никто никогда не называл по имени, у него было просто сельское "погоняло", с которым он и вошёл в историю. Впоследствии психиатры определии, что Пуччи был имбецилом, т.е. человеком не совсем лишённым разума, но страдающим явной задержкой умственного и психического развития. Ценным качеством Пуччи как свидетеля было то, что выпив бутылку красного вина, он вспоминал всё, что ему подсказывали. Человек этот никогда ни с чем не спорил. Имбецилы вообще не способны к спору, поскольку спор предполагает способность оппонента логически мыслить и выстраивать антитезы заявленному тезису. От имбецила ждать подобного не приходится, потому - имбецил идеальный свидетель для любого следователя, главное, чтобы такого персонажа судья во время процесса допустил к присяге.
С Джанкарло Лотти всё было не так однозначно, как с титаном мысленного труда Пуччи. Лотти тоже любил выпить, попадал с белой горячкой в больницу, но это всё же не объясняет того, что он наговорил Джуттари. Между тем, Лотти признал своё участие в четырёх эпизодах нападений на парочки влюблённых, совершённых в обществе Ванни и Пачиани. Лотти плакал и раскаивался, раскаивался и плакал, а в перерывах описывал места совершения преступлений, с высокой точностью восстанавливая детали обстановки, одежды жертв и т.п. Джанкарло оказался для Джуттари необыкновенно ценным свидетелем, и именно во многом благодаря его показаниям, стал признаваться в "преступлениях" и Ванни, поначалу от всего отпиравшийся. На чём именно Джуттари подловил Джанкарло Лотти совершенно непонятно, но видимо, он отыскал в жизни этого свидетеля что-то настолько пугающее или отвратительное, что тот согласился добровольно сознаться в убийствах (и оговорить других людей), лишь бы только открытие начальника ГИДЕС не сделалось всеобщим достоянием.
Наконец, ещё одним свидетелем полиции стал сутенёр по фамилии Галли, командовавший бригадой дешёвых проституток в окрестностях Сан-Касиано. Этот человек был, пожалуй, самым вменяемым из всей компании "разоблачителей" Пачиани. Собственно Галли никого и не разоблачал, его, похоже, вовлекли в дело только для усиления психологического давления на Гирибелли, которая тоже считалась "девочкой" из его "бригады". Галли был очень аккуратен в своих высказываниях, он постоянно не мог вспомнить то один, то другой эпизод и вся его функция свидетеля сводилась лишь к тому, что он подтверждал слова Гирибелли, дескать, да, он слыхал от неё прежде рассказы про сатанинский культ, почитатели которого собирались в местной больнице, да, он слышал, что Пачиани, вроде бы, посещал подобные собрания, да, он слышал то, слышал это... И вообще, Гирибелли можно верить, потому что она ему об этом рассказывала, и он готов даже поцеловать крест. В принципе, показания Галли были с юридической точки зрения не особенно ценны, так как делались они с чужих слов. Сам сутенёр явно не желал себя выпячивать и вёл себя предельно прагматично. Тем не менее, в качестве "массовки" для предстоящего процесса он вполне годился. ( в начало ) ( продолжение )